Находим то, что ищем.
Может быть это мелко и неинтересно, но не могу удержаться – шум и позерство популистов, всяких «сильных личностей» вызвали воспоминания детства. Нет, не о застрявшей в мальчишеском глазу пылинке от смерча великих потрясений, а об эпизоде из жизни простых советских школьников, дурачков и их коневоде.
Был он мал ростом, на круглой головке белесый чубчик, аккуратно пропорционально сложен, не очень, но, цепко, силен, ловок. Одет чисто и по размеру. Поговорить любил, изъяснялся при этом весьма красочно, с матюгами и лагерными прибаутками, однако умел вовремя и помолчать.
Надо, ну по зарез надо, кем-то восхищаться, гордиться, выказывать преданность, а где взять? Киногерой? – неплохо, однако, в век торжества точных наук и рационального мышления, кстати, кто-нибудь знает чем рациональное мышление отличается от здравого смысла?, как-то маловато, неубедительно. При том в поклонение охота и самому к идолу приблизиться – не рядом встать, эдак вровень, не дай Бог даже помыслить такое – какой он тогда великий и высокий, нет, ползти рядом, близко на коленях. Вот, собачка идет с дородным мужиком, голову поворачивает, поднимает, прямо в лицо смотрит, куда мол пойдем: прямо или свернем – не то, слишком вольно песик держится, в глаза лезет, гляди! Остановилась, столб обнюхивает, и вождь его тоже стоит – ждет! – черт знает какие вольности! Человек, не глупая собака, понимает, как рядом, нет, не рядом, а малость позади, с обожаемым вождем положено себя вести.
Но вернемся к началу. Тот паренек был учеником 7-го класса советской школы в середине 50-х. Имел он привычку каждую перемену бежать в туалет, становиться ногами на унитаз и, пытаясь совершить известное действо, в захлеб расписывал с горшка, смеясь бледно голубыми глазками, свои похождения во мраке прошлого вечера. Похождения же были такого рода: обшманали пьяного, катался на катке с девочкой – засунул, ей руку между ног, сорвал с фраера шапку – дерзкая отвага кружилась в запретном сигаретном дыму школьного туалета для мальчиков
А перед восседающим на унитазе шпаненком стояла кучка молокососов из приличных семей, которые прошлым вечером были кто в театре, кто на симфоническом концерте, кто читал Дюма или Вальтера Скотта. Театры и концерты – это по родительскому понуждению, чтение, однако, добровольно и с энтузиазмом. И вот каким-то загадочным образом за ограблением в у смерть пьяного работяги вставал искатель справедливости Робин Гуд, за грязным хамством блистал Арамис. Эх, романтика, угораздило тебя вляпаться в мерзость сортира и, со слепу, короновать паршивца малолетку.. Ну, если есть герой, то есть и шайка восхищенных подражателей.
Эти подражатели сами сотворили своего кумира, наделили превосходством, подняли над собой – все! есть кем восхищаться, есть за кем следовать, можно гордиться близостью к вожаку.
Вокруг короля на «толчке» скоро сплотилась компания верных подданных, но, по счастью, деятельность компании не простиралась далее мелкого хулиганства и кулачных битв. Ну, а по прошествии пары лет молокососы повзрослели, повелителя своего свергли – детство кончилось – кумиры больше не нужны.
Что ж «король»? Да ничего, подошел возраст взяли в армию, там вышел в сержанты, отслужив, быстро вырос до бригадира монтажников и члена месткома. Так благополучно и прожил жизнь, нет обожателей – нет и идола.
Ерундовая история о крошечных людях.
Однако заметьте: кот Васька и царь зверей одной природы.